Е. Телкова
Первые уроки жизни
1999 г., газета "Скопинский вестник"
Я хочу обратиться ко всем людям, имеющим детей, если можно так сказать, с воспитательной мыслью.
Семья моих родителей жила в Кораблинском районе Рязанской области, в деревне Великая Лука, которая тянулась вдоль речки Колудзево. Дома стояли близко друг к другу, как говорят пелена к пелене. Наша семья по тем временам считалась небольшой - всего навсего 6 человек. Семья была дружная, спаянная и веселая. Мой отец был непревзойденный рассказчик, из малой шутки мог изобразить такой рассказ в лицах, что все слушатели ухахатывались до коликов. Моя мать великолепно пела и иногда они с бабушкой пели вдвоем.
Вспоминаю как я в саду сижу на качелях, в это время дедушка возвращается с поля, ведя лошадь под уздцы. Я ему кричу: "Дедушка, хочу верхом на лошадку!" Дед меня берет на руки и сажает верхом. Я судорожно вцепляюсь в гриву лошади, дедушка берет лошадь под уздцы и мы выезжаем из нашего сада. Я с высоты лошадиной холки взираю на своих сверстников, горжусь, а они, дразня меня, прыгают на одной ножке и вопят: "Иди, попробуй поскачи на одной ножке!"
Мы проследовали к речке, дед снял меня с лошади, которая фыркая и отдуваясь пьет воду. В обратный путь мы едем так же. Затем дедушка садится на порог и снимает лапти, а я за его спиной копошусь. Вдруг дедушка спрашивает: "Женя, а ты что же - не умеешь скакать на одной ножке?!" Под взглядом деда - не могу солгать и потупясь признаюсь в неумении этого несложного искусства. Несмотря на усталость, дед просит у бабушки два полотенца, - одним привязывает мне одну ногу, вторым перепоясывает меня и держа за концы говорит: "Прыгай, скачи, - я тебя держу!" - и я, пересиливая страх, скачу по передней лавке. Вся семья весело смеется, а громче всех я! Страх преодолен, и я бегу на улицу и прыгаю - прыгаю, то на одной , то на другой ножке.
Идет время, все чаще идут разговоры о колхозах. И однажды деда приглашают на сходку, где будет идти разговор о записи в колхоз. Первыми записались братья Гудковы, все шестеро бедняки, следующие - Романовы, опять бедняки. Из более зажиточных, со справным хозяйством, - предлагают деду. Он говорит: "Я подожду, посмотрю как дела пойдут у братьев Гудковых и присных с ними."
Закончилась сходка, и пока дед шел по деревне, а уже у нас в доме появились чужие люди, которые что-то писали и, приписав деду агитацию против колхоза (а это значит - враг народа!), арестовали и сослали на Север. Хозяйство немедленно признали кулацким и наложили твердое задание.
Не знаю как моему отцу удалось попасть на прием к Калинину М.И., но привез он из Москвы освобождение нашего хозяйства от твердого задания и освобождение деда от поселения. Но, увы, - дедушка уже умер! С тех пор в нашем доме надолго поселились печаль и слезы. Не стало слышно в нашем доме шуток и песен, даже очень часто моя бабушка голосила. Но, как говорят, время - лучший доктор, постепенно печаль утихла, вновь стали раздаваться шутки, смех и песни моей матери.
Отец и мать работали в колхозе, папу за счет колхоза отправили учиться в сельхозакадемию им. Тимирязева, где он проучился год и приехал дипломированным специалистом. Колхоз решил разводить лошадей, для этого приобрели породистых жеребцов и все шло хорошо. В первые годы в колхозе платили очень хорошо, даже все, что приходилось на трудодни, по дворам развозила специальная бригада.
Страна развивалась, но наша деревня была далека от цивилизации. В то время у нас не было ни электричества, ни радио. Правда, провели телефон в сельский совет. Когда была ненастная погода - было слышно, как гудит гудок в 8 утра на Скопинской электростанции, а также как гудят паровозы на станции Желтухино. Там у моего отца жила сестра, моя крестная мать, которую я звала маманька. Однажды она пришла к нам в гости, и я упросила ее взять меня к себе погостить. Она согласилась, я получила разрешение от своих родителей, и на следующий день, поев блинов с мороженым молоком, отправилась на станцию.
Крестная щадила меня, ведь мне всего навсего было 6 лет: мы дошли до деревни Желтухино, зашли в дом, попили квасу и отправились дальше. А дальше для меня чудеса начались сразу при выходе из Петровского леса. Перед взором расстилался огромный пруд и из плотины журчала вода, хотя кругом было бело от снега. Крестная мне объяснила, что из этого пруда набирают воду паровозы. На мой вопрос как они подъезжают сюда, крестная сказала, что воду перекачивают по трубам. Мне и это было непонятно, так как я знала только трубы, которые торчали в крышах изб. Крестная мне сказала: "Раз хочешь знать - пойдем на станцию." Мы пришли к водонапорной башне и там какой-то дядька как мог мне рассказал, а я как могла поняла своим детским умом.
Меня поразили блестящие рельсы, я их гладила ручонкой, топала по ним ножками, смотрела на все с радостным изумлением и восторгом. Взахлеб задавала вопросы и всему поражалась. А тут прошел паровоз, обдав нас дымом и паром, а в довершение всего издал гудок, - крестная сказала - свисток паровоза. Потом прошел пассажирский поезд. Я увидела зеленые вагоны, за окнами с белыми шторами сидели пассажиры и пили из стаканов чай. Поразили меня и деревянные щиты, стоящие штабелями вдоль железной дороги. Крестная пояснила мне, что это снегозащитные щиты.
Удивительные вещи происходили и дальше. Когда я вошла в будку, то на стене увидела черную тарелку из которой шли человеческие слова, а потом стала звучать музыка. Моя двоюродная сестра Тоня пояснила мне, что это радио, и тут же, вероятно чтобы еще больше ошеломить меня, провела в другую комнату, где я увидела зеркальный шкаф и невиданный на селе мягкий диван, на который она предложила мне сесть. Ошеломленная всем этим, я еще больше была повержена в восторг и недоумение, когда Тоня открыла какой-то черный чемоданчик и, покрутив блестящую ручку, заставила петь женщину, сказав, что это поет Ковалева.
Для меня, шестилетнего ребенка, за этот день увидевшего так много нового, - это было очень большой нагрузкой, и я, залезши на русскую печку, заснула беспробудным сном; но, по-видимому, судьбе было угодно ошеломлять меня еще!
Когда я очнулась, горела лампа, а за столом сидели дядя Игнат (муж моей крестной) и его младший брат Вася, который в это время уже жил в столице. Вероятно, они сидели уже давно, так как на столе стояла пустая четвертинка и на тарелках - изрядно опустошенная домашняя снедь.
Вася приглашал Игната себе в гости вместе с моей крестной и сказал: "Места теперь всем хватит! У меня теперь трехкомнатная квартера с новой небелью." Игнат удивился и спросил: "Откуда такая благодать появилась?" Васька как-то по-жеребячьи заржал и с хохотом, смотря в глаза старшему брату, ответил: "А это надо ловить момент! У нас там на нашей площадке жил инженер Лебедев с семейством, так я написал на него донос, как на врага народа. Его арестовали, а жену и детей куда-то выслали. Ну, а я занял его квартеру, и небель мне досталась!" Игнат, вероятно, тоже ошеломленный этим, крякнул и сказал: "Когда еще кому будешь это рассказывать, тогда говори не квартера, а квартира, и не небель, а мебель!" По-видимому ему было не по себе и он сказал: "Уже поздно, пора спать!"
На меня рассказ Васьки произвел страшное впечатление. До самого утра я не могла заснуть. Мне уже грезилось, что кто-то облюбовал нашу избу, на папу написал донос, а нас - маму, бабушку и моих сестренок - выгнали! Мне было страшно, жутко. Вначале я тихо плакала, а потом тихо, по-щенячьи, начала поскуливать. Крестная услышала мой плач, и я рассказала ей о своих опасениях, сказала, что хочу спасти папу и всю нашу семью, хочу домой!
Крестная как могла меня утешила, пообещав, что как начнется рассвет, она меня проводит домой.
Несмотря на мою усталость за вчерашний день, наутро я бежала впереди крестной, и, когда из-за бугра показалась наша деревня, крестная помахала мне рукой, и я опрометью бросилась бежать к своей деревне - скорее-скорее в дом, пока еще - мой дом!
Когда я вошла в избу, увидела бабушку, мать, младших сестренок, слезы полились рекой! Бабушка очень удивилась, так как я не была плаксивым ребенком. Сквозь мои рыдания бабушка услышала мой вопрос о папе. Она сказала, что он в риге и я, не отвечая на вопрос, почему так скоро явилась из гостей - побежала к папе.
Я своим детским умом понимала, что папа сильный, что он защитит всех нас! Рыдая, я рассказала папе как Васька Клубков добыл себе квартиру и мебель, как он сделал несчастными семью Лебедевых.
Папа взял меня на руки и понес в избу, там он лаская и утешая меня снял с меня валенки, раздел пальто и, поставив меня на переднюю лавку, долго-долго рассказывал о том, что никогда не надо ни лгать, ни на кого не наговаривать, передергивать чьи-то слова, переиначивать их смысл. Я слушала отца и поклялась ему, что никогда-никогда не солгу, что как бы мне не было трудно - не предам ни близких, ни далеких!
Милый мой отец, как давно тебя нет с нами, вот 22 января 1998 года исполнилось 53 года, как ты пал смертью храбрых, защищая нас, детей своих, и нашу Родину-мать! Родной мой, милый папа, если существует связь живых и мертвых, - ты знаешь, что я свято сдержала слово, данное тебе тогда! Я никогда не солгала, никогда не нарушила данных слов, я всегда сдерживала свое слово, не бросала слов всуе! У меня всегда перед глазами был твой пример служения семье и Родине, и сына своего я воспитала правдивым, бескомпромиссным! Ах как трудно-трудно жить с такими принципами! Но, конечно, по большому счету - это прекрасно!
В 1936 году была засуха, которая принесла много бед, не было хлеба, не было кормов, которыми надо было кормить жеребых лошадей, а отсюда и жеребята рождались слабыми и вскорости погибали. А ведь это уже наступал 1937 год! Год доносов, год гибели, наверное, самых лучших, честных, справедливых людей и год самой низшей погани, предателей и подонков, готовых ради достижения своих корыстных интересов убить и мать свою.
Так вот и в нашей деревне нашелся такой подонок, который люто завидовал моему отцу за его ум, честность, за его счастливую семью. Он написал донос на моего отца, что он-де враг народа, и якобы преднамеренно губит племенных жеребят.
Но проверять донос приехал человек не только не глупый, но и порядочный: он понял, что не виноват мой отец, что гибнут жеребята от бескормицы. Этот человек не только не арестовал отца, но и, по-видимому, рекомендовал председателю колхоза отпустить отца из колхоза!
Ах, как любил свою малую родину мой папа, как любил он землю, но не хотел, чтобы его дочки остались сиротами и ушел из деревни на производство. Вначале он жил в общежитии, а потом получил большую комнату, правда, в коммунальной квартире, но зато с горячим водоснабжением и огромной ванной. И снова наша семья стала счастлива!
Ах, как счастливы мы были! Папа нас учил танцевать, петь, декламировать! Самое главное в семье, когда царит мир и согласие, когда детей гладят по головке, но когда и сурово спрашивают за провинности!
И опять один небольшой эпизод из нашей жизни. У нас в деревне росли помидоры, но однажды, проходя мимо огорода нашей соседки, мы с сестрой увидели сорт помидоров, которого у нас не было. Чем-то он нас поразил, мы сорвали 8 штук помидоров, спрятали их в соломе и ... забыли. Инициатором этого постыдного поступка была я. Через некоторое время помидоры обнаружила мама. Так как они в самом деле отличались от наших, она поняла в чем дело, и за завтраком отец спросил, кто это нам принес помидоры Елены (так звали соседку). Нас не били, не ругали, а просто сказали: "Как сумели взять - так и отнесите их". Как стыдно было нам идти к соседке! Но, вероятно, родители предварительно с ней поговорили и, когда мы с сестрой пришли к ней, то она нас тоже не ругала и даже сказала: "Ну, сорвали вы их зелеными, а принесли - красные. Молодцы, что у вас хватило мужества признаться." Вечером, за чаем родители наши и бабушка вначале похвалили за мужество признания содеянного, а затем бабушка рассказала о грехе кражи и о наказании от Бога, потом мама и папа сказали, что мы - советские школьники и мораль вообще порядочного человека несовместима с кражей! Мы это усвоили и все мои сестры и я жили по заповеди "не укради и не присвой чужого".
Вот с этого все начинается - пример родителей - самый главный пример для подражания. Как жаль, что война разрушила нашу семью!
30 июня 1941 года отца взяли на войну, 8 августа 1941 года он был уже в первом бою. Он прошел все и отступления и наступления, был не однажды ранен. К сожалению, ни разу не получил даже краткосрочного отпуска, а 23 января на подступах к Кенигсбергу он погиб. Уже через много лет после этого я была у него на могиле. Около этого захоронения поставлены металлические плиты с фамилиями погибших. Был у могилы деда и мой сын! Теперь это место - Калининградская область, Гвардейский район, поселок Озерки. Если кто-то из скопинцев будет в этих местах, - поклонитесь героям, павших за нашу независимость, спасших мир от коричневой чумы.
Мир их праху!
Ветеран труда Е. Телкова (в девичестве - Павлюкова)
Published: June 20, 2002.
Last
review: April 12, 2009.
Все права защищены. Копирование содержания сайта или любой его части - возможно только с разрешения автора.
Copyright Телков М.В. © 2002 - 2009 -
Навигация по другим страницам этого сайта:
