М.Телков
9 мая
Уходят дни, - их не вернуть назад! -
Вот больше чем полвека пролетело,
Как был Берлин немалой кровью взят,
Последний бастион фашистский смят,
И над рейхстагом знамя заалело.
Как трудно мы к победе нашей шли!
Так много вынесли и стольких потеряли, -
Что до сих пор на праздничные дни
Мы строже чем обычно и печальней.
Ведь нету на Руси семьи такой, -
Кого минула бы утрата,
Кто б не послал с врагом на смертный бой
Отца иль сына, мужа или брата.
А те, кто был в тылу, - и голодал,
И отсыпался редко вволю,
Но зубы сжав, победу приближал, -
Трудясь сверх сил в цеху, на шахте, в поле.
Да, велика твоя цена,
Великая, - на всех одна, - Победа!
И в день ее я пью стакан до дна -
За Родину и за обоих дедов!
* * *
Два деда было у меня: один - кузнец,
Другой – и коневод и землепашец,
Но мирной жизни их пришел конец,
Как враг взломал границы наши.
Кузнец сапером стал. В блокадный Ленинград
Тянул по льду "Дорогу Жизни", -
И видно там накрыл его снаряд, -
"Пропал без вести", - как и сотни тысяч...
Другой мой дедушка - он стал артиллерист,
А после окруженья и подполья (1942 -1944) - пулемётчик,
Дошел до Пруссии и там в бою погиб -
"Пал смертью храбрых" -
Жгла сухая строчка.
Потом я был в поселке этом - Вененфельд,-
Четыре сотни там бойцов - в одной могиле, -
В соседней деревеньке место есть,
Где вместе их шесть сотен положили!
А бабушки мои "крепили фронт", -
Трудясь без меры для Победы,
И верили, что светлый день придет,
Когда живыми к ним мои вернутся деды...
Отец и мать мои в войну осиротев,
В колхозе взрослым помогали, -
Для Родины они растили хлеб,
А сами - часто голодали!
Им выпало и хлеб есть с лебедой,
И замерзать зимой в насквозь промерзших хатах,
И после долго жить, мирясь с нуждой,
Чтобы помочь своим сестренкам младшим...
Да, велика твоя цена -
Великая и славная Победа!
Мне в День Победы тяжко без вина,
Как вспомню то, что наш народ изведал!
* * *
И было так: огромная страна -
От Бреста до Владивостока -
Вся поднялась, как грозная волна,
И билась насмерть: мощно и жестоко!
И был врагам отпор могучий дан,
А после - безудержнее потопа
Мы гнали их до нам союзных стран,
Дошли до Альп, Судет, Балкан, -
И как спасителей встречала нас Европа!
Земной поклон тому, - кто выжил в той войне
И встретил День Девятый Мая, -
И пусть вовеки будет светлой память всех,
Кто пал в боях, Отчизну защищая!
Пусть весть о них идет из рода в род,
От поколенья - к поколенью, -
Тогда ничто не сломит наш народ,
И не поставит на колени!
Апрель 1998 г.
Этот стих я читал моим родителям, - великим труженикам и по сути своей
защитникам и хранителям нашего Отечества. Ибо это они и их родители, мои деды и бабушки, ценой неимоверных усилий и
самопожертвования отстояли наше Отечество и возродили его для жизни после той
страшной войны.
И читал я его, и слушали они его с великой болью. Но стих им понравился, он верно отразил и их чувства, и то время: и великие тяготы, который перенёс наш народ,
и великую гордость за его Великие Победы.
С тех пор утекло много воды, - и многое переменилось, но основное осталось прежним: мы снова в трудах, мы снова в бою!
Выстоим - выживем. А нет - нет. - Иные, более приспособленные (не скажу что лучшие), придут нам на смену.
Калининград, бывший Кенигсберг, снимок августа 1981-года:
здесь я на летних каникулах, студент МГУ, с отличием закончил 4-ый и перешел на 5-ый курс. Отличник, но с задиристым и непокорным
характером (за что не был послан в ГДР (Восточную Германию) на месячную летнюю практику со своей студенческой группой тогда)... - Ну, прицепился ко мне какой-то ничтожнейшего вида сусель c редкими усиками - профессиональный "комсомолец и молодёж" - на одном из 11-ми этапов по аттестации "перед выездом в загранку" и поставил аж "тройку" за мои знания общественно-политической обстановки и в особенности принципов "демократического централизма" (я по памяти назвал 3 из 5-ти). А перед собеседованием этот сусель любезничал с какой-то деффкой перед этой аттестацией, а я, дожидаясь аттестации, сидел напротив и демонстративно глазел на них; а сусель-то оказался одним из принимающих эту аттестацию (!), и когда я вошёл в аудиторию, - он мне и отомсти так: "Поди-поди сюда, умник! Я же тя поучу, как Родину любить!" - А я тройки и в МГУ на экзаменах никогда не получал... - Ох, уж эти пресловутые профи-"комсомольцы и молодеж", да профи-компартийцы, иудушки-изменнички, сраные профессиональные знатоки-начётчики марксизЬма-ленинизЬма! Они вскоре очень охотно и сдали нашу страну, вместе со всей интенсивно загнившей их стараниями "реальной социализЬмой", - при их, их (!!!), - ставленниках Горби-Ельцине, таких же негодяях-начётчиках... - А я тогда вместо ГДР поехал по турпутёвке в Калининградскую область и посетил могилу дедушки).
Я был первым из нашего рода, посетившим могилу деда. Потом поклониться ему приезжала и моя мама, и её сестра тетя Шура, и дочь т. Шуры Лена... Мы все обожали дедушку, кто - зная лично (мама и т.Шура), кто - уже по рассказам (я и Лена).
(Долгие годы место его захоронения оставалось неизвестным, но мама всё же его отыскала, - мама просто обожала своего отца, много рассказывада мне о нём, как он любил
своих детей, как учил их стихам, как наставлял, какие дал маме наказы, когда уходил на фронт, очевидно понимая, что не вернётся...).
Похоронен дедушка в братской могиле, вместе с более чем 400 бойцами Красной Армии.
Мой дедушка, гвардии рядовой, как теперь известно "17-го гвардейского стрелкового ордена Суворова полка
5-ой гвардейской стрелковой Городокской ордена Ленина Краснознамённой ордена Суворова дивизии"
Павлюков Василий Сергеевич,
погиб 23 января 1945 года в Восточной Пруссии на подступах к Кенигсбергу,
у поселка Вененфельд провинции Айлау
(ныне это пос. Озерки Гвардейского района Калининградской области).
В своем последнем письме, отправленном накануне, он написал,
что бои идут жаркие, немцы сильно огрызаются.
И как последний наказ своей жене: "Дуня, ты сильная женщина,
береги детей, сделай все возможное и невозможное, чтобы дать им образование. Наши уже построились,
иду в бой."
В приводимом тут письме от 22 октября 1944 года, дедушка написал, как они в составе подразделения из 4 человек 18 октября 1944 года первыми перешли границу Германии и вошли на территорию Восточной Пруссии. Возможно, мой дедушка был первым Советским воином, вступившим на землю Германии!
На фото - остатки взорванного немецкого ДОТа
(долговременная огневая точка).
Обратите внимание на толщину бетонных стен.
Такие бетонные колпаки с бойницами здесь и там располагались по всей
территории Кёнигсберга. А кроме того, по периметру города
по всем правилам фортификационного искусства было возведено пять фортов. Каждый был окружен рвом с водой, снабжен тремя
линиями огня (автоматного, пулеметного и орудийного), прикрыт с воздуха и со стороны
противника многометровым слоем бетона и глины, и содержал боеприпасы и провиант
в достаточном количестве для обороны форта
многосотенной группировкой в течение многих месяцев.
Для оказания взаимопомощи форты были соединены друг с другом подземными ходами...
Немцы предполагали, что цитадель Кенигсберг
сможет автономно обороняться по крайней мере полгода.
А взят был Кенигсберг за 5 дней.
При этом наши потери составили 70 тыс. бойцов...
Привожу письмо с фронта моего деда, гварии рядового
Павлюкова
Василия Сергеевича, адресованное
старшей дочери Жене, студентке скопинского горного техникума,
которой за три недели до этого исполнилось 15 лет. Женя (в будущем - моя мама)
в это время жила в г.Скопине,
у жены двоюродного брата моего дедушки - Ольги Николаевны. (Позднее Ольга Николаевна повредилась рассудком, после того, как ей принесли из военкомата документы её убитого
на фронте сына, залитые его запекшейся кровью...
А принесли для того, чтобы за погибшего на фронте сына она оформила пенсию... )
В деревне Великая Лука Кораблинского района Рязанской области, у Василия Сергеевича - жена
(моя бабушка Евдокия Степановна), мать
(моя прабабушка Федосья Васильевна), и четыре дочери: Женя, Шура, Рая и Галя.
Самая младшая, Галя, родилась через несколько дней
после того, как Василия Сергеевича 30 июня 1941 г. забрали на фронт,
и он ее так никогда и не увидел)...
Без дедушки семья жила очень трудно, голодно; Василию Сергеевичу об этом на фронт, конечно, не сообщали.
Уже после гибели деда и окончания войны, 1946 году, во время страшной засухи,
пала корова (кормилица, молоко от нее дети ходили продавать в Скопине на базаре,
получая за это хоть какие-то деньги...), умерла моя прабабушка Федосья Васильевна; моя бабушка
Дуня, тогда 40-летняя сильная и здоровая женщина - пухла от голода,
так как всю пищу отдавала детям, и ослабела настолько, что уже не могла ходить.
Вся семья тогда чуть не погибла от голода, лишь вовремя вернувшаяся со студенческой практики из Ростовской области
Женя по-сути спасла их, принеся из Скопина продовольственный студенческий паёк.
При этом моя бабушка Дуня и во время войны и позднее была стахановкой, то-есть
регулярно вырабатывала две производственные нормы; и все дети,
маленькие труженики тыла,
также работали в колхозе, зарабатывали трудодни, - выбиваясь из сил помогали взрослым
"ковать победу", "восстанавливать разрушенное войной хозяйство"...
Вот такая история семьи... Зачем я пишу об этом? - А чтоб не каялись наши глупые негодяйцы, подобно уренгойским школьникам в немецком Бундестаге в 2017 году, - чтоб знали современные люди, через какие испытания и тяготы прошли наши люди в той страшной войне!
А вот - письмо с фронта. Отправлено оно из медсанбата
22 октября 1944 года (а 19 октября дедушка был ранен осколком немецкой минометной мины),
в письме он рассказывает о том, как 18 октября 1944 года наши войска с ожесточенными боями
вступили на территорию Германии, в Восточную Пруссию.
Василий Сергеевич Павлюков перешел границу фашистской Германии одним из первых Советских воинов; был он в пехоте, в самом пекле...
(Для перехода на скан страничек - нажать левой кнопкой на эти линки):
стр. 1. стр. 2. стр. 3. стр. 4.
Вот содержание письма:
22 октября 1944 года, сорок месяцев войны.
Здравствуй, Женя!
Ты просила, чтобы я написал о себе побольше, но все не хватало времени, все был занят,
теперь вот другое дело, я освободился от занятий и кое-что хочу сообщить.
15 октября 44 года, находясь в передовой траншее, мы прослушали обращение
военного командования отомстить фашизму за все причиненные бедствия
советскому населению. Этот долгожданный час настал.
В 9 ч. 30 минут началась артиллерийская подготовка.
Клубы черно-желтого дыма закрыли весь небосклон, солнца стало не видно,
нас поддерживала сама природа, потому что ветер тянул в сторону противника,
застилая ему всякую видимость.
Я не подберу выражения
с чем можно сравнить даннное зрелище;
находящееся впереди селение вспыхнуло пламенем,
земля вздрагивала каждую секунду как в лихорадочном ознобе,
Ответная кононада немцев стала заметно ослабевать, признак его отхода.
В 11-ть 30 минут появляются целые соединения нашей авиации,
громят его траншеи, и отходящие танки, и части войсковые.
В этот момент мы быстрым рывком выскакикаем из траншей и двигаемся на запад,
идущие наши танки сажают на себя пехоту и стремительно бросаются вперед.
Под ногами и над головой каждого идущего поднимаются целые вихри пыли,
песку и дыма от пуль и минометов противника, уже слышны стоны раненых,
хоть и редко, но все же попадаются и убитые.
Но вот навстречу идут с поднятыми вверх руками немцы,
с трясущимися губами и бледными лицами, приветствуя нас поднятием руки.
И так мы двинулсь на запад. Вышеприведенное описание не менялось
ни на одну минуту до 18-го октября.
18-го октября в 7 часов утра наш пулемет вышел
из строя и первый наводчик получил ранение, перед
нами была поставлена задача найти исправные части от другого пулемета и продолжить обстрел.
Наша рота двигалась вперед, и нашему разчету пришлось задержаться
на некоторое время для выполнения поставленной задачи, от чего нам пришлось
отстать от своей роты на некоторое расстояние.
Не найдя исправного пулемета
мы с винтовками наперевес двинулись вперед, и так как без пулемета
было итти гораздо легче, мы опередили свою роту, которая вела обстрел и
способствовала продвижению пехоты вперед.
Мы примкнули в пехоте своего батальона, и в 2 часа в составе 4-х человек
первые перешли границу Восточной Пруссии. Войдя в дом пруссака и оглядев его обстановку,
мы двинулись во второй дом, но тут начался артобстрел и мы вернулись к своим стрелкам.
Захватив с собой соты прусского меда и угостив товарищей, мы вскорости вновь
всем подразделением перешли Прусскую границу и стали продвигаться вперед.
Наступивший вечер не приостанавливал наших боевых действий.
Авиация и артиллерия громят врага беспощадно.
Пруссия в огне, Пруссия пылает, из мирных жителей мы никого не встречаем.
Но домашней птицы оставлено очень много, население Пруссии очень густое,
но не селениями, а особняками, хуторами. Промежутки или интервалы хутор
от хутора очень малые, явный признак малоземелия.
Наступившая ночь не похожа на ночь - везде пожар - кругом горит,
да к этому еще примешивается гоготание гусей, крики курей, разговор
индюшек, рев коров, телят, визг свиней, конский топот, стоны раненых, и мощная кононада,
рев моторов самолетов - танков - самоходных пушек, словом Ад в полном смысле этого слова.
19-го октября в 5 утра, наблюдая в сторону противника,
недалеко от меня послышался сухой оглушительный треск мины противника, звон в ушах,
вонь пороховых газов и волна воздуха ударила в лицо, я в тот же миг почувствовал тупую
боль между бедром и коленом правой ноги. Я мгновенно вскочил на ноги, но
почувствовав кровотечение, тут же присел и стал забинтовывать незначительную рану,
а потом с разрешения командира оставил поле боя и отошел в тыл в маленький немецкий городок,
где уже находился наш сан-бат, где мне оказали первую помощь и на машине
отправили в глубокий тыл. Женя ты не беспокойся рана не опасная
я хожу без посторонней помощи.
В деревню не сообщай я сам их письмом уведомлю об этом.
Не волнуйся моя детка продолжай учебу с прежним успехом,
убо ученых-то и на фронте пуля обходит. Время у меня теперь будет много.
Я буду чаще писать тебе письма.
Женя передай мою благодарность Ольге Николаевне за всю ее
материнскую помощь для тебя в жилищном отношении. Перед ранением
я получил письмо из деревни в котором Дуня меня спрашивает свалять ли мне валенки.
Скажи ей конечно не надо это глупость.
Так как у тебя нет кожаной обуви
(а студентке это не к лицу), постарайтесь использовать мои хромовые
сапоги, на благо учебы и твоего здоровья.
До свидания, твой папа В.Павлюков.
