Зачем твои ресницы

Рисуют на стекле

Морозные зарницы,

Лукавая Эгле?

Зачем твоя улыбка

Так нежна и зыбка?

О, ты моя ошибка

Надолго. На века!

На ветвях опушенных,

На мглистых фонарях,

На мыслях отрешенных,

На медленных словах,

На всем - лежит уныло

Задумчивая грусть...

Что не было,

Что было, -

Да будет с нами пусть!

Месяц смотрится между ив

В чуть рябящей речной волне,

Где-то плачет влюбленный див,

Заклиная судьбу на зурне.

В дальних зарослях ивняка

Шевеленье серебряных струй,

И два глаза - дива? Зверька?

И как-будто бы блеск чешуй...

Это - Азия! Знойный бред

Не понять холодным умом,

Только след ее, дымный след,

Ощутить в подсознаньи своем

И запеть, понимая стон

Задыхающейся зурны,

И смотреть в полный звезд небосклон,

С отраженьем речной волны...

Слова простые... Много лет назад

Я слышал их, уже не вспомню где, -

Они про девушку и долгий синий взгляд,

И про луну-лягушку на воде...

Не вспомню их, но будто изнутри

Такая музыка печальная звучит, -

Как будто бы в колодезной ночи

Звездинка одинокая кричит.

И не стерплю! И выйду за порог,

И снова запетляет меж полей

Мой трудный путь. И изо всех дорог

Пойду по той одной, что будет к ней...

Бывают дни, когда невмоготу

Сидеть в Москве - так хочется на волю!

И я бегу за дымную черту,

Туда, где солнце, где трава и ветер - в поле!

Как весело зарыться головой

Забыв про все, в купырь и медуницу,

Смотреть как ветерок шуршит листвой-

Как в вышине крича несутся птицы!

Покажется: и небо по плечу,

Вот только оттолкнусь чуть-чуть ногами

И оторвусь, и закружусь, и полечу,

И подружусь как птица с облаками!

А солнце светит ровно, глубоко,

И ветер так неслышно обтекает,-

Глаза закрою: Боже, как легко, -

Ну почему как птица не летаю!

И я весь день один брожу в лугах, -

Уж ветер не спеша рассыплет звезды,

Когда вернусь на станцию впотьмах,

Чтоб ехать электричкой самой поздней.

И долго-долго в городе как сон

Храню в душе изменчивое небо,

И шум листвы, и тихий перезвон

Колосьев поспевающего хлеба...

Я тоскую по траве

В брызгах праздничного света,

По веселой мураве, мураве в начале лета...

Я тоскую по лугам,

По лесам и по полям,

В пыльном городе тоскую -

Я хочу судьбу иную...

Вьется по полю ковыль,

И дороженька сквозь пыль

Вьется, вьется как змея,

А куда - не знаю я!

Жара ушла. Еще совсем тепло,

Но скоро осень - листья полетели,

Седым дымком зенит заволокло,

И солнце светит тихо - еле-еле...

Еще немного мягкого тепла

Такого чуткого, что хочется забыться,

И плыть, чтоб лодку гладь реки несла...

О, если б эта тишь могла продлиться!

Брожу один поникшими лесами,

Смотрю на мир и впитываю грусть,

Чтоб долгими осенними ночами

Припомнить каждый листик наизусть,

Чтоб в вое налетевшей ночью вьюги,

В круженьи злом прихлынувших снегов,

Не тосковать о лете и о юге,

Не слышать хрипа стонущих часов...

Нет письма которую неделю,

Жду я жду, да только видно зря, -

А ведь как мы встретиться хотели

В первой половине сентября!

Дождик льет, мне мокро и тоскливо,

Но идти не хочется домой,

Стих хочу сложить тебе красивый -

Этакий с любовью и тоской,

Стих о том, как жалкий и никчемный,

Я брожу по мокрой мостовой,

Дождик льет, и воет ветер темный,

И надсаден сердцу этот вой!

Но слова приходят все земные,

Да к тому же все, наверно, зря, -

Видно повстречаются другие

В первой половине сентября!

Вот и все прошло, что с нами было,

Серый дождик молча слижет след, -

Ты меня наверное любила,

Но теперь мне кажется, что нет.

Я тебя забуду как тревогу, -

Как тоску, явившуюся в ночь,

Выйду темной ночью на дорогу,

Оглянувшись, постою немного,

И пойду прихрамывая прочь!

Но забывшись в жути ресторанной,

На вокзале, горький и хмельной,

Буду песни петь в горячке пьяной,

Буду называть тебя змеей!

Но так что ж - ты мне простишь и это,

Благо ты о том не будешь знать,

Ты во мне ценила не поэта,

Что тебе, что я тоскую где-то,

Ты теперь с другим пошла гулять.

Но я знаю, будет летний вечер -

Тихий-тихий, в свете голубом,

Затоскуешь ты о наших встречах,

И захочешь снова быть вдвоем!

И быть может, где-нибудь, когда-то

Жизнь с тобою снова нас сведет,

И тогда давнишняя утрата

Снова старой болью полоснет.

Никого не стану слушать -

Под гортанный клич ворон

Брошу раненую душу

Темной ночью на перрон!

Станут мчаться мимо, мимо,

Мимо желтые огни,

В клубах скомканного дыма

Привокзальной суетни...

Кто-то странный из вагона

Увидав, махнет рукой:

И тебе тоска знакома,

И тебя гнетет покой?

И умчится, с мягким стуком,

Ветви ближних ив пригнув, -

Только эхо будет глухо

Вторить, вглядываясь в тьму!

И возьму билет на поезд, -

Все равно - куда, какой, -

И умчусь как ветер в поле, -

Беззаботный и хмельной!

Время мчится - сколько там осталось?

Вот уж, долу голову клоня,

Молодость, отчаянная радость,

Покидает хмурого меня.

Незаметно, чтоб скромней в желаньях,

Или осмотрительней в любви, -

Есть своя повадка в увяданьи,

И своя особенность в крови!

Эх, неужели я себя растратил,

Чтоб как прежде было, с огоньком,

Подкатиться к Лене, Гале, Кате,

Темной ночью, синим вечерком?

И уже я скоро буду годен,

Словно отслуживший старый пес,

Только спать и греться на природе,

Шелестя остатками волос?

Я не мучусь! Только вечерами,

Подле мирного домашнего огня,

Кто-то трогает веселыми словами,-

Кото-то трогает, да нежно так, меня.

Затопленный храм

Вода светла, но в глубине -

Тревожно, где-то там,

Где не достанет взгляд, на дне,

Стоит старинный храм.

На много верст он был родной, -

По снегу и пыли

К нему с тревогой и мольбой

Со всей округи шли.

Тут отпевали стариков,

К венцу вели невест,

А в праздник - ох как далеко -

Звонили благовест!

Но жизнь ушла... Вода вокруг

И в ней не видно зги, -

Лишь от креста восходят вдруг

Свинцовые круги...

Гой ты, Русь моя, милая Русь! -

Бесшабашная сторона!

Я тобою вовек не напьюсь -

Мне чужая земля не нужна!

Мне нужна твоих долов грусть,

Мне близка твоих весей тоска,

Я люблю твоих ветров вкус,

Твое солнышко сквозь облака.

Сколько страшных дорог у тебя,

Сколько братских в тебе могил!

О судьбе твоей трудной, скорбя,

Хлеб печалей твоих я вкусил...

И молю: Боже, все ей прости!

Отпусти самый страшный ей грех,

И на краешке пропасти,

Ты помилуй, помилуй нас всех!

Гой ты Русь моя, сердце мое!-

Поднимайся скорей на крыло!

Видишь, как гомонит воронье, -

Слышишь, как гомонит оно зло!

Все сравняются, - великие и малые, -

Отряхнут ладони от труда,

И умчатся добрые и шалые

В рай иль ад, а может - в никуда...

Я не знаю, да никто не знает,

Что там есть - какой иной придел? -

Никого назад не отпускают,

Ведь никто вернуться не сумел!

Может там красиво, даже славно,

Может там - неплохо отдохнуть! -

Но я хочу сказать - не это главное,

Я хочу сказать - не в этом суть!

Ну разве есть там эти медленные зори,

Люд российский, месяц над трубой,-

Где там, в чьих глазах увижу море,

Кто потреплет дружески рукой?

Может там навеки успокоюсь,

И в забвенье молча погружусь, -

Но разве есть там - раненая совесть,

И разве есть там - раненая Русь?

Может смерть идет за мной по следу -

Даже думать не хочу о том -

Увернусь я, убегу, уеду,-

Буду жить лет двести! Или сто!

(Ну, может, чуть меньше).

Упасть в траву - и позабыть про все: -

Не быть ни честным, ни лукавым, ни достойным,

И вспомнить древнее былинное свое -

И годы славы и столетья боли...

Пускай у глаз в траве шуршит травинкой мышь,

Пускай стрижи над ухом бреют ветер, -

Жить - как природа, вслушиваясь в тишь,

И землю просто называть своею...

Осень золотая: ветрено и льдисто,

По утрам дорога в лунном серебре,

Небо бесконечно, бархатно и чисто,

Все светло и свято, как в монастыре.

Рощи нарядились в яркие мониста

На последний праздник в синем октябре

Ветер завывает пьяным гармонистом,

Гимн играя поздней золотой поре.

Лето улетело, осень умолкает,

Скоро засвистает зимняя метель,

Снегом белы-белым землю забросает

Словно вновь застелит снежную постель.

А пока играет, изредка играет

У меня под окнами поздняя свирель...